Выполнить план.

В кромешную тьму, в которой пребывал Иван, врезался пронзительный, отвратительный звук, как будто какой-то ненормальный повар исхитрился разом застучать поварёшкой по сотне кастрюль с неплотно надвинутыми крышками. «К чёрту»,- подумал Иван. Его брови сомкнулись на переносице в одну сплошную линию, но глаза оставались закрытыми. Он надеялся, что ему удастся игнорировать этот противный звон, но спятивший повар со своими кастрюлями оказался настойчив.

По-прежнему не открывая глаз Иван протянул руку, слепо зашарил по поверхности прикроватного столика. Прежде чем нащупать треклятый будильник, рука смахнула со столика нечто холодное и стеклянное. Это нечто с глухим стуком упало на ковёр. «Бутылка»,- подумал Иван, нехотя открывая один глаз. Резкий, режущий свет впился ему в зрачок, так что Ивану пришлось зажмуриться.

- Какой кретин додумался оставить свет включённым!- проворчал Иван и предпринял ещё одну героическую попытку открыть глаза. Свет был ослепительно-ярким, так что на какой-то миг Иван даже подумал, что он умер и теперь отправляется в сияющие объятия Бога. Мысль показалась ему забавной, и он рассмеялся. Хрипловатым смехом, который быстро сменился кашлем.

Иван встал с кровати. Стены зашатались перед ним, в голове вспыхнула боль. Обхватив голову руками, он направился в ванную.

Ему удалось сделать всего один маленький шажок. Он наступил на ту самую бутылку, которую смахнул со столика, проехался на ней, как это нередко делают персонажи мультфильмов (вот только у них это выходит гораздо ловчее), потерял равновесие и упал на пол, стукнувшись головой о ножку кровати.

Боль была такой сильной, что он даже не смог закричать. Перед его глазами мир превратился в огненный шар с огненным же ртом, пожирающий всё на своём пути и отрывающий большие куски от его бедной головы. Не то хрип, не то стон вырвался из его горла.

Медленно, очень медленно боль начала проходить. Она опустилась до терпимого уровня, когда вы можете жить своей жизнью и более или менее нормально соображать, но не можете совсем забыть о боли.

Иван с силой потёр виски и поднялся на ноги. В глазах стояли слёзы, поэтому (а может не только поэтому, как думаете?) предметы, на которые он смотрел, размывались и смазывались, ускользали из фокуса. Но вот этикетку на злосчастной бутылке Иван видел очень хорошо. Так, словно бы её выжгли на сетчатке его глаз.

«ДЕД» - гласила она.

«Я пил это дерьмо?- подумал Иван.- Только алкаши и нищие могут пить водку “Дед”».

Иван не был ни алкашом, ни нищим. Он был кем-то между тем и тем. Ни рыба ни мясо, как говорят, только наоборот.               

Он подобрал бутылку, отнёс её в кухню и бросил в мусорное ведро. Оттуда, словно новогодние торпеды из снега, торчали ещё четыре горлышка таких же бутылок. «Не слабо»,- подумал Иван, пытаясь вспомнить, с кем же он пил.

Ответ поджидал его в ванной комнате. Он представлял собой давно небритого мужчину лет сорока, храпящего в ванне. Его ноги с грязными порванными чёрными носками на них выглядывали с одной стороны, косматая голова – с другой. Это был двоюродный брат Ивана, приехавший к нему погостить из России. Весь вчерашний вечер, вспомнил Иван, брат хвастался, что в России его «многому научили», но единственное умение, которое он продемонстрировал, заключалось в распитии спиртного.

- Колян, подъём!- сказал Иван.

Всего через каких-то десять минут ему удалось растолкать братца. Коля выбрался из ванны и устроился на полу. Иван решил, что и так сойдёт.

Он принял душ, всё время подкручивая вентиль с синей маркировкой, делая воду всё холоднее и холоднее, потом побрился, почистил зубы, наскоро перекусил холодной колбасой. Когда Иван одел костюм, поправил галстук и взглянул на себя в зеркало, он пришёл к выводу, что выглядит так ничего себе. Правда, глаза, красные, как сам ад, выдавали его с головой, но в остальном – ничего себе. Может быть, его даже не уволят с работы. По крайней мере, сегодня.

В пять двадцать за ним заехал дежурный автобус. На улице было темно, свежо и прохладно. Иван поёжился, вдохнул поглубже и забрался в салон.

- Не попадись на глаза Ермеку Саматовичу,- сказал водитель.- Он может принять тебя за вампира и загнать кол в зад.

- Учту,- ответил Иван и прошёл в самый конец салона, где благополучно задремал.

Ермеку Саматовичу, директору частного автобусного парка «Все удобства», что находится в городе Семей, прямо за автовокзалом «Сулу», Иван на глаза не попался. Можно сказать, что ему повезло. Это и вправду было целым искусством – не попадаться на глаза вездесущего шефа, который, казалось, мог учуять запах спиртного или «травки», даже находясь в ста метрах от субъекта исследования. Один раз Иван был на грани: Ермек Саматович, как всегда подтянутый и бодренький, этакий человек-робот, целенаправленно шёл к нему. Ивана спасла чистая случайность: какой-то тип промчался мимо шефа на «Газели», едва не стукнув последнего боковым зеркалом по голове. Водитель «Газели» благоразумно остановился, и теперь пытался противостоять течению праведного гнева Большого Босса. Воспользовавшись моментом, Иван запрыгнул в свой «Мерседес» с автоматической коробкой передач, завёл мощный двигатель и ретировался. Только выехав с территории парка, он удосужился проверить, не забыл ли он кондуктора. Кондуктор был на месте. Вернее, была.

Она шла по проходу, то и дело задевая бёдрами сидения то слева, то справа от себя, словно какая-то пошловатая престарелая матрёшка, остановилась возле Ивана и с явным неодобрением уставилась на него.

- Что?- спросил Иван.

- Это ты мне скажи – что.

Иван бросил на неё быстрый и, как ему самому хотелось думать, гневный взгляд.

- Оставь-ка меня в покое, женщина. Сегодня я в плохом настроении.

- А я уже и забыла, чтобы ты был в каком-то другом настроении. Смотри, однажды ты допрыгаешься и тебя уволят к чёртовой…

- Это что, угроза?- На этот раз взгляд получился действительно гневным.- Ты что, мне угрожаешь?

В его красных, воспалённых глазах женщина увидела какое-то новое выражение, которое вдруг заставило её испытать сильное, едва преодолимое желание помочиться. «Если он глянет на меня так ещё хотя бы раз, у меня случится сердечный приступ»,- почему-то подумала она, но смогла взять себя в руки и сказать:

- Я не собираюсь выдавать тебя, или что-то в этом роде. Просто я хочу, чтобы ты был осторожен. По телевизору каждый день показывают водителей, севших за руль в нетрезвом состоянии. Такие поездки обычно заканчиваются плачевно.

- Коррупция,- ответил Иван добродушно.- Всё дело в коррупции. Говорят, что коррупция – это социальное зло. Всё дело в ней, в коррупции. Это я тебе говорю.

- Коррупция? При чём здесь коррупция?

- Понакупили прав, долбаные бараны! Понакупили, а сами ездить не умеют. Отсюда и твоя чудовищная статистика.

- Может быть. Но ты всё же будь осторожнее.

- Осторожность существует для неудачников,- ответил Иван с улыбкой.

Женщина-кондуктор хотела было сказать, что если где-то в мире есть клуб этих самых неудачников, то он, Иван, должен бы его возглавить, но потом вспомнила тот его взгляд и вместо этого спросила:

- А что существует для тебя?

Иван лихо проскочил нерегулируемый перекрёсток, даже не посмотрев по сторонам. Самому ему казалось, что автобус тащится не быстрее улитки, и он бы очень удивился, если бы взглянул сейчас на спидометр, который незаметно подкрадывался к цифре шестьдесят.

- План,- сказал Иван.- Выполнить план.

Требовалось около тридцати минут, чтобы доехать с «Таймаса», конечной и начальной остановки автобуса номер 35, до центра. Сначала вы проезжали посёлок Водный, затем Восточные дачи, сам Восточный, Казахский Край, Дворец Молодёжи и только тогда, наконец, оказывались в центре города. Да, сорок минут, около того. Но знаменитый выполнитель плана и просто опустившийся выпивоха Иван мог похвастаться тем, что проделает тот же самый путь вдвое быстрее. Пассажиры его автобуса замирали от ужаса, когда здоровенный железный динозавр с автоматической коробкой передач мчался по разбитым, никуда не годным дорогам на скорости, близкой к той, которая требуется самолёту, чтобы преодолеть земное притяжение и, наконец, взлететь. Они кричали, ругались, обещали пожаловаться на сумасшедшего водителя директору автопарка, грозились подать на него в суд и просто матерились. А он только улыбался своим мыслям и спокойно объявлял названия остановок по громкой связи. Получалось что-то вроде этого: «Оштановка бжшшпш, шлед оштановка бррржжть». В семейских автобусах о связи не шибко-то заботятся. 

Сегодня «Мерседес» Ивана вышел на маршрут в шесть часов тридцать минут. «План,- стучало у него в голове.- Выполнить план». Пожалуй, только поэтому его до сих пор не уволили: он выполнял и перевыполнял план. Бывало, что Ермек Саматович вызывал его к себе в кабинет и махал перед самым носом толстой пачкой бумаги – жалобами он трусливых пассажиров. Но эти встречи, начинающиеся нападками и угрозами, обычно заканчивались рукопожатием и смехом. Как-то раз Ермек Саматович даже сказал, что Иван – его лучший работник аж с 1980-го года. И уж поверьте, такие слова, сказанные начальником-казахом своему подчинённому-русскому, уж чего-то да стоят. 

План, выполнить план.          

- Остановка «Шестые дачи», следующая остановка – «Пятые дачи»,- сказал Иван в микрофон.

«Оштпшвка чи, шшшая шшвка чи» - услышали пассажиры.

Трагедия произошла на перекрёстке улиц Интернациональная и Кабанбай Батыра. По-прежнему было утро, по-прежнему на улице было прохладно и свежо, по-прежнему в голове Ивана стучали молотки, выбивая морзянку: «План! План! План!» Иван яростно тёр глаза, которые всё время норовили закрыться. Уставший, всё ещё не отрезвевший до конца мозг требовал отдыха. И если бы тело могло говорить, оно немедленно распорядилось бы принять горизонтальное положение.

Автобус номер 35 двигался по Интернациональной улице, замедляя ход, подчиняясь красному сигналу светофора. Иван посмотрел направо и его руки сами собой сомкнулись в кулаки, а слипающиеся глаза распахнулись, как если бы ему в задницу вдруг ткнули раскалённой иглой. По перпендикулярной улице к перекрёстку лениво, с некоей даже грацией – если только это слово применимо по отношению к машине – приближался автобус с номером 113.

- Вот дерьмо!- сказал Иван сквозь зубы.

Начиная с этого самого злосчастного перекрёстка, 113-ый и 35-ый автобусы следовали по одному и тому же маршруту целых 8 километров. И если он, Иван, позволит 113-ому проскочить перекрёсток первым, то потеряет около ста пассажиров. А сто пассажиров – это целых пять тысяч тенге прибыли. Лишние нолики в плане, который нужно постоянно выполнять и перевыполнять.

- Ну уж нет!- сказал Иван.- Подавись членом, дружок!

И он вдавил педаль газа в пол.

Если бы мы пытались найти сходство между Иваном и Гульмирой Муратбековой, то обнаружили только одно: и он, и она этой ночью почти не спали.

Вчера Гульмира защитила диплом бакалавра по специальности «Конструирование и дизайн модной одежды», в табеле её стояли одни пятёрки, практика в ателье «Гламур» прошла настолько блестяще, что ей предложили остаться у них на постоянную (и высокооплачиваемую, что важно) работу.

- Вот получу диплом, утрясу все формальности и обязательно приду к вам,- пообещала Гульмира менеджеру по работе с персоналом, молодому парнишке, едва ли старше её самой, который, впрочем, держал себя величаво и взирал на мир надменным взглядом, словно бы он, мир, безраздельно принадлежал ему.

- Это хорошо,- сказал он.- Такие сотрудники нам нужны.

Гульмира думала, что он разовьёт эту тему, но он вдруг сказал другое:

- Может, мы сходим куда-нибудь?- Фраза прозвучала почти как угроза, но Гульмира понимала, что под напускной дерзостью скрывается маленький мальчик, страшащийся отказа.

Гульмира коснулась его руки и по-матерински нежно улыбнулась.

- Боюсь, ничего не выйдет. У меня есть молодой человек, и я его очень люблю. Но я уверена, что вы понравитесь одной моей одинокой подруге.

Разговор произошёл несколько месяцев назад, теперь же одна одинокая подруга и один одинокий менеджер по персоналу отправились в отнюдь не одинокое свадебное путешествие. Гульмира была искренне рада за них. И, если говорить предельно откровенно, немного завидовала. До вчерашнего дня. Самого Счастливого Дня, как она мысленно называла его.

Гульмира сняла белую кожаную перчатку с правой руки и уже наверное в тысячный раз взглянула на кольцо на безымянном пальце. Обычное обручальное кольцо, дешёвое – из турецкого, а не российского золота, но для неё это была самая дорогая вещь на свете. Всю ночь она не могла сомкнуть глаз, всё время ныряла с головой под одеяло и светила мобильником на руку, чтобы убедиться, что кольцо там, на безымянном пальце, что оно никуда не подевалось и уж тем более не приснилось ей. Костя, наконец-то, сделал ей предложение! Ур-ра!

- Почему ты так долго тянул, любимый?- спросила Гульмира, когда кольцо перекочевало из красной коробочки в виде сердечка на её пальчик, а смущённый жених поднялся с колен и заключил новоиспечённую невесту в объятия.

- Боялся,- ответил он, зарывшись лицом в её волосы.

- Чего, глупенький? Ты ведь знаешь, как я тебя…

Костя отстранился от неё и тяжело вздохнул.

- Посмотри на это лицо,- сказал он.- Ты видишь то же, что вижу я в зеркале, когда бреюсь?

Гульмира притворилась, что глубоко задумалась.

- Думаю, да,- наконец ответила она.

- Перестань, я серьёзно.- Костя улыбался, но губы его дрожали. Едва заметно, но всё же.- Я даже представить себе боюсь, что будет, когда мы скажем твоим родителям…

- А что должно быть? Костя, ты им нравишься!

- Как временное явление, может быть, я им даже очень нравлюсь. Но я сомневаюсь, что они так уж жаждут видеть во мне своего зятя. 

- Ерунда,- сказала Гульмира.- Они ведь мои родители, они любят меня, а значит, примут мой выбор, каким бы он ни был. Поверь, их абсолютно не волнует, русский ты или…

- Русский?- перебил Костя. Брови его поднялись вверх. На лице застыло комичное выражение удивления.- Радость моя, разве я говорил, что дело в национальности? Заметь, это ты сказала, не я. Я даже не думал об этом!- Он опустил голову и вздохнул.- Я обречён.

Гульмира так и не поняла, сказал ли он это серьёзно или всё-таки шутил.

Она улыбнулась, глядя на кольцо, и нехотя надела перчатку. Ей хотелось, чтобы весь мир видел, какая она счастливая, чтобы каждый прохожий мог лицезреть кольцо на её пальце, но рукам на это было абсолютно наплевать и они замерзали…

Гульмира была очень красивой и очень высокой девушкой. Из тех, вслед которым оборачиваются, мысленно раздевают догола, трахают (опять же мысленно), но к которым никогда не подходят. Эта высокая, красивая, хорошо одетая, жизнерадостная девушка бросила монету какой-то беззубой бабке-попрошайке и глянула на светофор (он горел зелёным, а цифры на нём сообщали, что у пешеходов есть чуть более тридцати секунд, чтобы переправиться на другую сторону улицы). Она предвкушала, что через каких-то пять-семь минут окажется в объятиях своего любимого, они вместе съедят большую пиццу (благо, есть что отметить) и Костя отправится на работу, а она пойдёт в парикмахерскую. Потому что вечером, когда они будут объявлять о своём решении родителям, она должна выглядеть хорошо.   

Гульмира переступила через бордюрный камень, отделяющий тротуар от проезжей части. Губы её сами собой растянулись в улыбке.

*  *  *

Водителю 113-го автобуса, чтобы избежать столкновения с вылетевшим на перекрёсток 35-ым, пришлось прибегнуть к экстренному торможению. Кто-то тут же врезался в него сзади, но, скорее всего, это была легковушка, потому что автобус только легонько дрогнул и замер. 

Пассажиры в салоне «Мерседеса» с автоматической коробкой передач, за рулём которого сидел Иван с распухшим от похмелья лицом, начали кричать. Некоторые из них распластались на полу, словно рыбы, выброшенные на берег морской волной.

- Мать твою!

- Не дрова же везёшь!

- Я выполняю план!- заорал Иван.- Всем нужно на работу, не только вам! А я выполняю план! Начальство меня любит.

Краем сознания Иван отметил, что путь ему пересекает человек. Человек, который не смотрит по сторонам и даже не подозревает, какая опасность на него надвигается. Но он тут же отверг эту мысль. В конце концов, разве он не выполняет план? Разве он не лучший работник автопарка «Все удобства» с 80-го года?

Высокая девушка в белом пальто, в высоких белых сапогах, в белых перчатках и с белой же элегантной шляпкой на голове, из-под которой на плечи ниспадали чёрные как смоль волосы, заметила опасность слишком поздно. Она успела только вскрикнуть и выставить перед собой руки, как будто могла таким образом остановить автобус. Раздался оглушительный треск, когда её голова столкнулась с лобовым стеклом. В стекле образовалась дыра, через которую в салон залетела шляпка. Она упала на пол где-то в середине салона. Кто-то истошно заорал. В шляпе, словно в кастрюльке, лежало нечто серовато-красное, подозрительно напоминающее человеческий мозг.

- Она жива?- спросил побледневший мужчина в кожаном плаще. Шляпа с частью мозга валялась прямо у его ног, и он зачем-то пинал её.

Осколки черепа усеяли пол, а аккуратно, будто бы ножом хирурга срезанный скальп с длинными чёрными волосами повис на зеркале, на которое обычно вешают гигантские игральные кубики, ароматизаторы, плюшевых мышей или распятия Христа.

Тело девушки, половина головы которой оказалась в салоне, отскочило от автобуса, словно резиновый мяч, и распростёрлось на тротуаре. Всё, что осталось к этому моменту от её лица – это губы. Губы, растянутые в счастливой улыбке.

Автобус тем временем приближался к следующему перекрёстку, на котором в удивлении застыла целая армия школьников. «План,- думал Иван.- Я должен выполнить план».

А в кафе «Леди Пицца», в полукилометре от места происшествия, за столиком в одиночестве сидел парень. Он пил кофе, каждую секунду поглядывал на часы и улыбался. Он ждал свою невесту…